Ритван помог Айзелин. Чикан глянул на индикатор рядом с тяжелой дверью, положил руку на поверхность металла. Потом присоединился к друзьям.

— Там внутри — пожар, — сказал он, пока они быстро шли по коридору. Прикосновение руки Чикана, и маленькая дверь распахнулась, впустив свет из коридора.

— Есть ли у нас что-либо воспламеняющееся среди грузов? — голос Айзелин прозвучал так, как будто ее оскорбила сама Судьба.

Ей никто не ответил. Чикан нажал на педаль, двадцать секунд мягкого скрежета, и вытянутый резервуар принял обгоревшее тело Осхогбо. Аппарат начал свою работу. Айзелин осталась с Осхогбо, Ритван последовал за Чиканом. Вновь пробежка по коридорам. Капитан скользнул в свое кресло, его быстрые пальцы забегали по кнопкам, запрашивая информацию.

На экране появилось пространство грузового отсека. На полу что-то лежало, похожее на сверток старых тряпок. Еще одно мгновение относительно ясного изображения — Ритван и Чикан увидели что-то огромное, движущееся, — и экран погас.

Капитан хмуро смотрел на серую пустоту перед собой в течение пары секунд, затем включил аварийный отсек. На экране тут же возникла Айзелин. Как она? — спросил Чикан.

— Идет стабилизация. Повреждено основание черепа, как будто что-то тяжелое опустилось ей на голову. Почти все тело обожжено.

— Может быть, ее придавило дверью? — теперь мужчины увидели на экране резервуар, лицо Осхогбо. Капитан громко спросил: — Осхи, ты слышишь меня? Осхи! Что случилось с Грантоном и Клу?

Шея Осхогбо покоилась на костяном каркасе. Ее тело чуть раскачивалось в темной жидкости; могло создаться впечатление, что ей нравится принимать эту ванну... Горящие куски одежды медленно растворились. Осхогбо открыла глаза, стараясь уловить смысл слов Чикана.

— Их... ударило... я... бежала...

— Что их ударило? Они живы?

— Голова Грантона. Ее снесло. Я отскочила, но оно ударило...

Глаза женщины закрылись.

Появилось лицо Айзелин.

— Она выживет. Я думаю, что она заснула. Подействовало успокоительное. Мне разбудить ее? Я могу ввести...

— Не надо, — голос капитана был далеко не бесстрастный. — Я думаю, остальных уже нет в живых. Нельзя открывать ту дверь, пока мы не выясним ситуацию.

— Можем ли мы приземлиться на какую-нибудь ближайшую планету? — спросил Ритван.

— Нигде нам не смогут оказать помощь. Только на Истиле. Три-четыре дня.

Итак их осталось всего трое, если не считать Осхогбо, которая сейчас лежала в растворе и не могла ничем помочь. Остальные члены экипажа решили обсудить ситуацию. Двое мужчин видели что-то огромное, передвигающееся в грузовом отсеке.

— К тому же, — сказала Айзелин, — наша уцелевшая свидетельница говорит: “Оно снесло голову...”

— Может быть, это берсеркер? — быстро предположил Ритван. — Или какое-нибудь животное? Но как смогло нечто такое огромное прятаться там?

— Животное? Это невозможно! — резко сказал Чикан. — Ты просто не видел, как мы заполняем отсек, стараясь не потерять ни одного сантиметра. Единственное место, где кто-либо или что-либо можно спрятать, — это внутренность одного из контейнеров.

— Я проверяла каждый контейнер, — вмешалась Айзелин. — Обшивка плотно облегает статуи. Там ничего не может быть. Что это за шум?

Мужчины прислушались. Необычные, приглушенные звуки, ритмические постукивания — какие в космосе, вряд ли, услышишь, были даже здесь, в командном отсеке. “Что же это были за люди, чей Дворец дал им этот странный таинственный груз?” — подумал Ритван. Впервые с тех пор, как все началось, он почувствовал страх.

— Чикан, — он положил руку на плечо капитана. — Что же все-таки мы видели на экране?

— Что-то огромное, намного превышающее человеческий рост. Оно двигалось. Так?

Да, но было темно, то есть был темный фон.

— Я сказал бы, что ЭТО был светлым, — звуки усилились, стали громче. — Не думаешь ли ты, что ожила одна из статуй?

Донесся голос Айзелин из аварийного отсека: — Я думаю “ожила” — не то слово.

— Сколько статуй имели шарниры? “Касающееся пространство”, насколько помнит Ритван, не имело. Но скульптуры, при создании которых использовались шарниры, встречались несколько веков тому назад.

— Две, — ответила Айзелин.

— Мы все осмотрели статуи весьма внимательно. Они — великолепны. Творения гениев, — сказал Чикан.

— Но мы же не проверяли, что у них внутри: энергетические батарейки или мозг-робот?

— Нет. Кто мог предположить...

— Тогда берсеркер, — настаивал Ритван. — Он ждал своего часа, чтобы потом захватить корабль.

Чикан мягко коснулся ручки кресла историка.

— Нет. В это я не могу поверить. Разве аварийная дверь остановила бы берсеркера? Мы бы уже давно были бы мертвы. Берсеркер, который сыграл роль величайшего шедевра? Который пролежал в земле две сотни лет, с нетерпением ожидая наших раскопок?

— Нобрега, — неожиданно прервал его Ритван.

— Что?

— Нобрега. Он погиб, но мы точно не знаем как. У него были все основания ненавидеть Йоритомо. Возможно, он встретился с теми, кто разграбил Музей Герваса, называя это коллекционированием.

— Ты говорил, что Нобрега был великолепным изготовителем копий? И хорошим инженером. Никто точно не знает, почему он умер. Но умер он рядом с этими статуями, — сказал Чикан.

— Предположим теперь, — взял слово Ритван, — что Нобрега подозревал о прилете пиратов. У него было время что-либо предпринять. Взять, предположим, статую с конечностями на шарнирах, вмонтировать аппаратуру для перемещения, панель контроля, может быть, огнемет в качестве оружия. Затем добавить электронный мозг какого-нибудь вышедшего из строя берсеркера. — У Чикана перехватило дыхание от слов историка. — После атаки на Гервас, наверное, осталось немало берсеркеров.

— Я начинаю думать, — сказал капитан, — не лучше ли нам сесть в капсулу и отправиться на твой корабль, Ритван? Он маленький, но мы сумеем разместиться там.

— Но там нет резервуара.

Все глянули на молодую женщину, чьи темные волосы плавали в целебной жидкости. Глаза ее были закрыты.

— В любом случае, — сказал капитан, — я не уверен, что ОНО не сможет прорваться к нам. Возможно, ты прав, это — не совсем берсеркер. Нам нужно продумать, как мы можем защитить себя.

— Чем же? — спросила Айзелин. — Когда наши ручные пистолеты остались в грузовом отсеке?

— Хорошо еще, что Нобрега пересадил ему мозг, которого хватает на то, чтобы долбить дверь, а не искать то, чем это можно сделать. Но давайте все же посмотрим, что у нас есть.

Они отправились в отсек, где хранились инструменты для земляных работ. Оставаться рядом со спящей Осхогбо не имело смысла, и Айзелин присоединилась к мужчинам. Она оставила включенным канал связи с аварийным отсеком, чтобы лицо Осхогбо осталось на экране.

— Дверь скоро прогнется, — сообщила она, проходя мимо входа в грузовой отсек. — Нужно подумать, чем защищаться.

Ритван улыбнулся. Он вынул из груды инструментов что-то длинное, тяжелое, с вмонтированной батареей.

— Это что — отбойный молоток? Может, сгодится?

— Конечно. Когда враг будет на расстоянии пары метров. Прихватим на крайний случай.

Перерыв ящики с электрическими приборами, назначение которых было неизвестно Ритвану, капитан пробормотал:

— Если уж Нобрега решился повредить шедевр гения, значит, он знал, что делал. Был уверен, что Йоритомо заберет статую с собой туда, где будут и сам Его Величество и его Великая леди.

— — Я думаю, так и было. Если бы он просто предложил бомбу, то неизвестно, достиг бы он своей цели.

— К тому же приборы могли бы обнаружить взрывчатое вещество... Ритван! Когда эта статуя “ожила”, что именно слышали оставшиеся в кают-компании грузового отсека?

Ритван замер.

— Осхогбо сказала, когда мы уходили, что сейчас они будут слушать и созерцать Йоритомо и его супругу. Черт возьми! Наверняка, что ключом к включению мозга стали голоса обоих Йоритомо, звучащие дуэтом!