Хоксмур, сжав обитые ручки кресла, уставился на Дженевьев, как ей показалось, беспомощно.

– Чувства мои к вам, моя леди, мне не легко описать. Я думаю, что с вашей точки зрения мы едва знакомы, ко... я преклоняюсь перед вами.

Дженевьев, пытаясь прийти в себя от такого утверждения и найти способ ответить, подняла глаза и была сбита с толку, вдруг заметив случайно через приоткрытую дверь в дальней стене совершенно современный закрытый бассейн.

Уж он-то совсем не вписывался в обстановку.

Поверхность воды ровная, как зеркало... если вообще это вода.

Сине-зеленые плитки бассейна и окружающие его современные металлические стены утопали в мягком модерновом освещении.

Хоксмур оживился:

– Вижу, вы заметили бассейн. Это мой эксперимент.

– Ник,— оборвала его леди и замолчала. Она ничего и не хотела говорить. А все, чего хотела, так сгладить ситуацию.

– Да, леди Дженевьев. Дженни... Можно вас так называть?

– Конечно. Почему бы и нет? Вы спасли мне жизнь.

– Дженни, я не должен возлагать на вас груз своих чувств. Еще не время. Мы сможем поговорить об этом позже.

– Чувства? Это очень хорошо.

– Да. О, да! — закивал он серьезно.

– Мы действительно находимся на Земле, Ник?

– Не совсем понимаю, что означает слово “действительно”, но отвечу. Большинство людей подтвердили бы, что именно сейчас я и вы — не на Земле.

– Понимаю. Спасибо. Ник, вы когда-либо на самом деле бывали на Земле?

– Нет. Хотя... может быть, да.

– Разве вы не знаете?

– В некоторой степени знаю. Но я должен вернуться к своему вопросу, который не менее важен, чем чувства: что означает “действительно”?

Страх, который легко представлялся леди Дженевьев в образе мышей и крыс, иногда пробивался через защитную мысль того, что Ник так любезно предлагал ей, а она принимала.

Не дав внятного ответа, леди поняла, что этот мужчина будет ее единственной компанией на определенный срок. Но что же это, в самом деле, за Аббатство?

Страх удерживал ее от окончательного ответа на любой вопрос Хоксмура.

Ник почувствовал ее волнение:

– Разве вам здесь не нравится? По-моему, это одно из самых прекрасных мест. Но если вам не нравится, поедем куда-нибудь.

– Ваше аббатство прекрасно, Ник. По-своему. Оно прочное и безопасное, достаточно защищенное.

– Я и надеялся, что это для вас будет так. Леди внимательно посмотрела на своего спутника.

– Позвольте мне рассказать, что помню. И очень ясно. Я и вы находились на маленьком корабле, космическом курьере, где уже произошла трагедия. Нас окружала смерть и... и... вы не отрицаете?

– Нет, моя леди. Я не могу этого отрицать. Хоксмур помрачнел. Леди повысила голос:

– Я больше этого не вынесу! Скажите, умоляю вас, скажите вразумительно, что произошло? Как мы выбрались оттуда?

– Моя леди,— в его голосе звучала мольба,— то, что я сделал, когда обнаружил вас на том маленьком корабле, единственное, что можно было сделать. Спас вас от смерти. Поверьте, я все сделал для вас.

– Еще раз выражаю благодарность, Ник, за спасение. Но расскажите, как вы меня спасли?

Заметно было, как он решался, выражая любопытную смесь страсти и нежелания.

– Вы помните, как я вошел в кабину курьера, одетый в космическое снаряжение?

– Конечно, помню. И как поздоровалась с вами, помню. Кажется, вы обняли меня?

И она внезапно поняла, что-то было последним прикосновением к чему-либо, которое являлось реальным. Да, последнее ощущение реальности.

Ник согласился:

– Мои руки действительно обняли вас. Рукава моего костюма принадлежат мне — в смысле, что я всегда могу ими пользоваться, как хочу. Мои руки — единственное, что всегда в моем распоряжении.

Леди внимательно слушала.

Хоксмур продолжил мягко и взволнованно:

– Вы не должны бояться.

Она уставилась на руки Ника, которые казались крупными и очевидными, совершенно обычными: он стоял перед ней, упершись руками в бока.

Она прошептала:

– Я не понимаю.

– Эти? — он протянул руки, шевеля пальцами, убрал назад и сам себя обнял, затем опять вытянул.— Конечно, эти тоже принадлежат мне. Но с помощью таких я не смог бы вам помочь на корабле. У них другое предназначение — и ясно, они делают прогресс. Сейчас вы чувствуете мое прикосновение. А до сих пор оно вызывало у вас странное ощущение? Ведь это не похоже на вашего мужа, например?

– Да! Здесь я ощущаю что-то страшное от прикосновения к окружающим предметам. Не только от вашей руки. От всех вещей, которые трогаю. Цвета их такие красивые, яркие. Но все пахнет немного странно. И... но я...

– Моя леди, когда вы и я оказались на разбитом корабле, я пообещал, что благополучно переправлю вас через безвоздушное пространство на свой корабль, даже без снаряжения для вас. Потому что знал, что ваше бедное измученное тело вполне поместится внутри моего костюма. Так я и сделал.

– Два человека в одном костюме? Я не думала...

– Два человека, леди Дженевьев. Да! Но одно тело. Ваше. Видите, даже тогда у меня не было собственного тела. Никаких крепких рук, способных спасти вас или кого другого.

Его махающие руки, казалось, отрицали собственное существование.

– Ни плоти, ни кости!

Он уже говорил тихо, умышленно соглашаясь на все, подобно человеку, который идет на ампутацию ноги, смиряется с ее нежелательной потерей в результате несчастного случая, когда медицина бессильна ее сохранить.

– Вы хотите сказать, что у вас нет тела?

– Физического тела. У меня его никогда не было. Чтобы добиться его видимости, мне нужен космический костюм или что-либо твердое. То, что вы сейчас видите перед собой, воображение. Не более, чем информация. Я являюсь, как видите, но всегда оптоэлектронным искусственным объектом.

И добавил:

– Собственно, не более, чем компьютерная программа.

Хоксмур снова протянул свои руки.

Леди застыла и долго глядела на Ника.

А время шло вперед с неумолимым возрастанием.

Голова леди, несмотря на затянувшуюся паузу в разговоре, даже не шелохнулась.

Наконец, Дженевьев произнесла:

– Вы говорили мне о моем спасении. Продолжайте. Я хочу все знать подробно.

– Конечно. В тот момент, когда я ступил на борт курьера, где вы находились, и осмотрелся, то понял, что я мог помочь очень многим пассажирам... но нет, это неправда. Хочу быть искренним с вами. Дело в том, что меня мало интересовали те люди. Не волновали. Я пришел спасти вас.

– Вы... пригласили меня на борт. И... как раз в тот 107 момент на нас обрушился еще один взрыв.

– Да. Да, был еще один взрыв. Я помню. Ник напряженно прошептал:

– Боюсь, вы серьезно пострадали тогда.

– Ах!

Он взял ее руки, обхватил всю ее своими руками. Она закрыла глаза, но ничего не могла сделать, чтобы отогнать странное чувство от его прикосновения.

– Да, мне нужно было спешить. Леди раскрыла рот от изумления.

– ...Вам очень хорошо подошел мой костюм... И который, следовательно, внутри был почти пуст. И я, находясь внутри костюма, снабженного электроникой, управлял его вспомогательными устройствами рук и пальцев, с помощью своих металлических рук поместил вас в полость для моего тела. И в сущности находясь в костюме и оперируя в нем, снабжал вас воздухом, осуществляя дыхание, хотя ваши легкие иногда с трудом работали.

Затем я перенес вас успешно через пропасть холода, пустоты и смерти в мой маленький корабль, стоящий рядом. Потом извлек вас из моего снаряжения и сразу же поместил в медицинский отсек. И сейчас... сейчас вы находитесь здесь.

Леди неотрывно глядела на Хоксмура.

Казалось, она не дышит.

Казалось, не нуждается в том, чтобы дышать.

Ее спаситель, испугавшись молчания, произнес в тишине:

– Думаю, вы совсем не помните мой маленький корабль. У вас даже не было возможности увидеть его. Я назвал его “Рен” в честь моего учителя-тезки, Кристофера Рена, архитектора. Не знаю, был ли он кем-то наподобие пилота на плавающем корабле — такие корабли существовали в те времена. Не думаю, что он...